Одна из самых успешных художниц России – Екатерина Белявская, которая активно продаётся на главных арт-площадках как внутри страны, так и за её пределами, – невероятно растёт в цене. Её работы представлены в коллекции Национального центра искусства и культуры имени Жоржа Помпиду в Париже и в серьёзной и легендарной галерее FINEART в Москве.
Работы Екатерины Белявской красочны и детализированы, будто иллюстрации к театрализованному представлению, которые предназначены для того, чтобы часами расшифровывать тайные характеры и истории: «Красная Шапочка» (2007), «Сказки матушки Гусыни», «Песнь песней» (2004), «От Уальда до Соломона» (2005) говорят сами за себя, а работы серии 2016 года, такие как «Королевские пешки – чёрные», открывают двери светскому истеблишменту в Страну чудес Льюиса Кэролла. В 2025 году Екатерина Белявская совместно с галереей FINEART представила на «Арт Россия» невероятную картину в технике лентикулярной печати «1700 световых лет вперёд» из серии «Космическая королева, или Вселенная рококо», которая вызвала не просто восторг, а настоящий ажиотаж!
Екатерина, начнём с самого начала. Как ваши родители повлияли на вас как на художника? Было ли в семье место искусству или вы сами прокладывали этот путь?
Мои родители оказали на меня огромное влияние. Без их поддержки и терпения я бы не стала художницей. Они никогда не пытались меня переубедить, а наоборот, познакомили меня с моими первыми наставниками, всегда поддерживали и вдохновляли. Родители долгое время помогали мне и материально – ведь все понимают, что художник начинает зарабатывать совсем не сразу: сегодня у тебя что-то есть, а завтра – ни копейки. Мой отец, Юрий Белявский, был выдающимся журналистом и главным редактором газеты «Культура». Моя мама работала патентной поверенной. Нам с сестрой повезло вырасти в семье, где понимают, как важны книги, театры, классическая музыка, музеи и то, что вот здорово будет водить ребёнка в клуб юных искусствоведов при Пушкинском музее, например. И всё, чего я добилась, – это в первую очередь благодаря своим родителям. Я сверхблагодарна им.
Вы получили образование в России. Расскажите о преимуществах и знаниях, которые вы получили.
Я расскажу о том человеке, который всю мою жизнь с детства поддерживал и вёл меня. Это мой учитель – Борис Аркадьевич Диодоров. Он не просто учил меня рисовать – он формировал моё мировосприятие. Это был Учитель с большой буквы: Борис Аркадьевич показывал, как смотреть на вещи с разных сторон, объяснял, как работает цвет, что значит почувствовать предмет. Он научил меня верить в себя, не сомневаться в своём таланте. Диодоров был не только педагогом, он был действительно одним из самых выдающихся советских художников. Он создал иллюстрации к произведениям X. К. Андерсена, С. Лагерлёф, С. Т. Аксакова, И. С. Тургенева, А. Милна и др. И то, чем мы и сейчас можем гордиться, – это школа, которой нет ни у кого больше. У нас в стране по сей день сильнейшая в мире академическая база. Она требует невероятной дисциплины и строгости, но именно благодаря этому классическому образованию наши художники, особенно рисовальщики, технически остаются на голову выше любого другого художника.
Был ли момент, когда вы почувствовали: «Теперь я – художник»?
Нет. И, честно говоря, до сих пор не почувствовала. Каждый день меня кто-то выгоняет из художников. Не знаю, кто эти люди, – они живут у меня в голове.
Да, я видела гигантский мурал с моими работами, да, я видела мои работы в музеях, галереях, на множестве выставок. Я видела клинику «Хадасса», полностью оформленную моими иллюстрациями. Видела Москву, украшенную моими новогодними картинками. Метро с моими сюжетами. Но у меня никогда не было ощущения, что вот теперь я настоящий художник. И, возможно, именно в этом – моя движущая сила. В какой-то степени отсутствие этого ощущения даёт мне стимул к развитию.
В ваших работах большое место отведено теме космоса? Что он для вас значит?
Космос – одна из моих самых любимых тем. Космос часто появляется в моих работах. «Прекрасное далёко», «Барбара», «Антуанетта в космосе» и другие – все эти серии объединяет одно пространство. Мне также близки темы подводного мира, леса – люблю, когда человек вырывается в отдельную стихию. Космос в этом смысле – это что-то абсолютно новое. Это возможность соприкоснуться с чем-то, чего на Земле просто не существует. Это пространство, наполненное надеждой, ожиданием чуда, тем, чего ещё не было и что никто прежде не видел. Космос – это радость первооткрывателя.
Это притяжение или это было всегда?
Это было всегда. Я начала рисовать раньше, чем начала говорить. Если посмотреть мои детские и подростковые работы – темы, образы, стилистика – всё это там уже есть. И за многие годы это практически не изменилось. Я не могу объяснить, почему именно лес, подводный мир, башни или космос, но я всегда это рисовала. Это было и остаётся частью меня. Наверное, это и есть главное – я никогда не отступала от себя. Я не несу в своём искусстве чужое. Я не создаю то, что «надо». Я создаю то, что по-настоящему интересно мне. Даже работая на заказ, я стараюсь вложить в это что-то своё, сделать так, чтобы тема зажгла меня изнутри. Советский дизайн – это тоже одна из тем, которая всегда была со мной. Эта эстетика, в которой я выросла, и я её искренне люблю. Думаю, тут меня многие поддержат. И я благодарна за то, что могу через неё говорить со зрителем. Ведь всё, что тебя окружает в детстве, – это культурные коды, это маленькие кусочки мозаики, из которых складывается твоя личность. Для меня советский визуальный код – моя личная посылка из детства.
Беседуя о вашем пути, нельзя не спросить про Марину Образцову, основательницу галереи FINEART. Как вы познакомились с Мариной и какую роль она сыграла в вашей жизни?
Если и был момент, когда я приблизилась к осознанию себя как настоящего художника, то это произошло, когда я встретила Марину Образцову, основательницу FINEART GALLERY, и Ирину Филатову, куратора галереи. До этого я была совсем вне арт-среды – работала на телевидении и не чувствовала себя частью какого-то творческого сообщества. И вот появляются люди – настоящие, живые, классные, которые вдруг дают тебе понять: ты – художник. Это невероятное ощущение. И когда меня пригласили в одну из лучших галерей Москвы и России, я, конечно, испытала незабываемый восторг. И за это я бесконечно благодарна. Галеристы – это вторая семья для художника. Они поддерживают, направляют, заботятся, утешают, воспитывают и верят в тебя, даже когда ты сам сомневаешься. Я часто шучу, что есть две меня: Катя Белявская – вменяемая, дружелюбная, та, с которой всем приятно общаться. И есть Катькахудожник – капризное, невыносимое существо. И вот Марина Образцова – это тот человек, который умеет работать именно с Катькойхудожником. И благодаря Марине, Ирине мне стало легче поверить в себя. Это не только про выставки или продажи. Это про внутреннюю устойчивость. Когда ты знаешь, что есть люди, которые не просто рядом, а в тебя верят, – это даёт невероятную силу.
Какая миссия у вашего искусства?
Мне кажется, в изобразительном искусстве всегда есть два подхода. Одни художники стремятся вызвать у зрителя сильные, часто негативные эмоции: шок, страх, тревогу. Другие – наоборот, хотят дарить радость, тепло, свет. Очень часто настоящими, «великими» художниками считают тех, кто говорит о тёмной стороне жизни. Но я думаю иначе. В мире и так слишком много боли и страха. Я не считаю, что делаю «милые» картинки без смысла, – за моими работами стоит большее. Мне важно, чтобы зритель увидел в картине надежду. Всегда есть шанс, всё можно переосмыслить, всё можно изменить. Есть другой взгляд, другое чувство. И если ты его найдёшь – ты справишься. Вот, наверное, в этом и есть суть моего творчества.
Расскажите о ваших техниках?
Мне всегда было невероятно интересно пробовать новые техники. Особенно те, с которыми до меня почти никто не работал. Ещё в самом начале я начала использовать акрил, контуры, маркеры – вещи, которые тогда считались нестандартными для живописи. Например, серия с императрицами Циси – все эти объёмные элементы сделаны с помощью контуров. А тогда это были краски исключительно «для рукоделия» – роспись платков, декор. Но они давали потрясающий объём, объёмные линии, и для живописи это открывало совершенно иное измерение. Я всегда искала необычные медиумы. Когда я узнала о лентикулярной печати – для меня это было как вспышка из детства: сразу вспомнились открытки, которые моргали или двигались, если на них посмотреть под другим углом. По сути, лентикулярная печать – это короткая двухфазовая анимация. Маленький мультфильм, зависший в воздухе. Это 3D-объект, который живёт на стене и как будто выходит за пределы пространства. Для меня это настоящее счастье, восторг.
И это здорово, по итогу сформировался стиль, и все-таки что ещё на него повлияло?
Я сама до конца не знаю. Если бы Обри Бердсли и Энди Уорхол встретились, поженились и у них бы родился ребёнок – возможно, это была бы я. Ну, я на это надеюсь. С Бердсли у меня была любовь с первого взгляда. Точно так же – с Уорхолом. И за обе эти встречи, влюблённости я бесконечно благодарна маме. Именно она рассказывала мне о них, показывала их работы, дарила книги.
То есть вы не разрабатывали этот стиль сознательно?
Нет. Каждый день я вижу что-то новое, что-то открываю, что-то во мне меняется. Есть такое понятие, как насмотренность. Ты впитываешь визуальные образы, фильтруешь их через себя – и постепенно в тебе зарождается что-то своё.
Кто ещё из художников вам близок?
Боттичелли очень люблю. За лёгкость, за цветы, за бабочек, за красоту и свет. Даже в его поздних, более мрачных работах всё равно чувствуется утончённость и любовь. Знаете, глупо, конечно, выбирать кого-то одного – любимых художников очень много.
А если бы вы не стали художником?
Наверное, я была бы генетиком или химиком. У меня с детства была любовь и настоящий талант к естественным наукам. Это не шутка – мой учитель химии даже вызывал родителей в школу, чтобы убедить их серьёзно отнестись к моему будущему. Он буквально говорил: «Уберите у неё эту ерунду из головы. В МГУ её завтра возьмут, я уже договорился».
Ух ты!
Да уж. Но, знаете, я думаю, что тем, что мои родители всё же позволили мне стать художником, они, возможно, спасли планету. Потому что я бы наверняка изобрела какой-нибудь новый вирус… Так что всё сложилось как должно.
